Рассказчик историй
Во внутренних покоях есть все, что нужно -
вот циновка под ворохом шкур,
вот поднос с заветрившимися фруктами,
вот кувшин с вином
и много-много бумаги.
Среди свитков и цветной туши
не остается места отчаянию.
Малахитом по охре,
кадмием по цинку,
кармином по слоновой кости -
то ли писать, то ли рисовать -
для каллиграфа разница невелика,
но он никогда не был каллиграфом.
Поэтом он тоже был не всегда.
Во внешнем дворе стоит караул,
солдаты все ждут, когда откроются двери.
В кувшине не иссякает вино,
хотя он подозревает, что запасы
все-таки ограничены.
Всему под луной есть предел -
на тысяче листов написаны эти слова.
Всему под луной есть предел -
кистью в неумелых руках
он заклинает свое горе.
Солдаты покорно ждут, сменяются по часам.
Всему под луной есть предел -
шепчут они, дожидаясь своего генерала.

вот циновка под ворохом шкур,
вот поднос с заветрившимися фруктами,
вот кувшин с вином
и много-много бумаги.
Среди свитков и цветной туши
не остается места отчаянию.
Малахитом по охре,
кадмием по цинку,
кармином по слоновой кости -
то ли писать, то ли рисовать -
для каллиграфа разница невелика,
но он никогда не был каллиграфом.
Поэтом он тоже был не всегда.
Во внешнем дворе стоит караул,
солдаты все ждут, когда откроются двери.
В кувшине не иссякает вино,
хотя он подозревает, что запасы
все-таки ограничены.
Всему под луной есть предел -
на тысяче листов написаны эти слова.
Всему под луной есть предел -
кистью в неумелых руках
он заклинает свое горе.
Солдаты покорно ждут, сменяются по часам.
Всему под луной есть предел -
шепчут они, дожидаясь своего генерала.

Ага