Гексаграмма 1. Цянь. Творчество.

Весь мир замирает в почтительном молчании, когда по тонкому шелку
скользит изящная кисть.
Черная тушь - казалось бы, так просто! - быстро впитывается
изысканной тканью,
превращаясь из будущего в настоящее, и сразу же, неуловимо -
в прошедшее.
Кисть скользит по шелку: вот заснеженные вершины гор, вот ручьи,
а вот перевал,
вот человек в накидке из лебяжьего пуха поднимается вверх,
к самому небу,
вот с другой стороны гор ему навстречу идет войско,
качаются бунчуки...
Кисть скользит по шелку: вот лес, в котором за кронами древ
не видно неба,
вот хижина на берегу реки, и женщина с ликом прекрасней луны
идет за водой,
вот к ней выходит из леса охотник с богатой добычей,
улыбается ей,
вот маленький мальчик выбегает из дома и смеется от счастья -
родители рядом.
Кисть скользит по шелку: перерублено древко, и гордое знамя
падает вниз,
вот у самой земли его подхватывает воин в иссеченных доспехах,
вздевает к небу,
вот грозная песнь разносится над полем, и ее подхватывают
и живые, и мертвые,
вот хохочет, крутясь в седле, молодой генерал с лицом,
забрызганным кровью...
Кисть скользит по шелку, и в каждом ее движении скользит
чья-то жизнь.
А небесный каллиграф так увлечен работой, что не может
прерваться...

@темы: слова мои - яд, И-Цзин Волчьего солнца, чужие жизни

---

Ах, мой мальчик, мой бедный глупый сильный мальчик...

Ты знаешь, я работаю в странном месте. Западные окна выходят на современную Москву, а северные - на Москву шестидесятых. Я стоял на лестнице, курил, и смотрел в небо. На небе, синем особенной осенней синевой, словно нарисованные кистью, светились облака. Белые, растянутые от севера к западу, они напоминали инверсионные следы, но в отличие от настоящих инверсионных следов, не таяли спустя несколько минут. И тогда я подумал, что такие следы могли бы оставлять небесные самолеты.

Забавно, правда? Небесные самолеты...

Я верю в тебя, мой мальчик. Я верю в то, что где-то там, высоко, ты сидишь за штурвалом прекрасной стальной птицы, что небо обнимает тебя и ты спокоен, свободен и счастлив. Ты заслужил это, мой усталый седой ребенок.

Я запомню тебя. Клянусь.

@темы: любое слово вяжет письмена

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Она пришла, когда начало темнеть. За шесть лет не изменилась - ее все так же слишком много. После размеренного одиночества в поселке рядом с ней неуютно. "Айя, чудо-мальчик, забыл меня?" - смеется она дорогой. Отвечать не хочется. Можно пожать плечами двусмысленно и не заговаривать с ней, пока ночь окончательно не укроет снег почти осязаемой темнотой. Да и потом заговаривать не обязательно - ее не интересует ответы. Тайю аэ-Льонн вообще ничего интересует, кроме пляски в сердце вьюги. Этой ночью придется много плясать...

Ночь выдалась особенно холодной. Айррэл не особенно страдал от мороза, все Жнецы малочувствительны к холоду. Но лютая стужа означала, что Предначальные будут просыпаться. Они и просыпались, и Айррэл с Тайей метались в темноте, преграждая дорогу то одному воплощению холода, то другому. Молодому Жнецу не нравилась страсть, с которой его Идущая рядом отдается охоте, ему вообще не нравилась излишнесть Тайи. Эта женщина заставляла его чувствовать неприятное возбуждение, не имеющее ничего общего с сексом, да и с чем-либо другим. В присутствии Жницы Айррэл никак не мог ощутить состояние покоя, к которому он так привык за последние годы. Он чувствовал запах опасности, но не мог определить его источник. Это раздражало, но однажды потеряло всякое значение. Они встретили стаю.
Предначальные редко переносят присутствие себе подобных, и стаями не ходят. Эту мысль Айррэл додумывал, уже входя в боевую трансформу. Вокруг него завертелся вихрь вьюжной схватки, потом слился воедино с вихрем, в который обратилась Тайя... Ее визгливый смех был последним, что Айррэл слышал. Он рвал, крушил, втаптывал в тающий под ногами снег, он был чем-то более страшным, чем смерть, он был чем-то более древним, чем вечность, и жадные холодные тени бежали от двухтелого четырехлапого монстра, хохочущего в сердце вьюги.

Холодно. Очень холодно. Нужно тепло. Нужна кровь, горячая живая кровь. Что это рядом? Пища? Нет, это такое же, как я. Я? Кто это - я?
"На-а-аш!" - поют шепотки. Смеются, звенят надтреснуто."На-а-аш, на-а-аш, не уше-ол, убеди-и-ился?"
Где я слышал эти шепотки? Почему я их боюсь? Что такое - бояться? И кто это - я?
"Тва-а-арь," - шепчут голоски в экстазе. "Тва-а-арь. Не живо-о-ой, на-а-аш! Холо-о-одный..."
Неправда! Я живой! Я теплый! Я... Я... Я... Я Айррэл ас-Къерн, Слепой Жнец! Я Айррэл ас-Къерн, Повелитель Острия, Мастер Печати! Я живой!

Рядом с Айррэлом извивался невероятно красивый зверь, ящер с кошачьей грацией, ожившая вьюга.
- Тайя! Тайя!
Она не слышала. Точнее, не понимала, что звуки, доносящиеся до ее слуха - это ее имя.
- Тайя!
Бесполезно.
Айррэл ударил. Полоснул когтями правой руки по белой морде.
- Тайя!
Зверь заворчал. Куда-то делся тот, кто был рядом. Зато появилась пища. Живая. Теплая.
- Тайя!
Айррэл едва успел увернуться. Он звал свою тайро, надеясь, что она все еще с ним, что безумие Предначального еще не целиком захватило ее. Бесполезно.
- Тайя!
Зверь прыгнул. И Айррэл ударил левой рукой. Печать полыхнула перед его глазами невиданной радугой, и крик, который он услышал, был уже человеческим. А потом он подошел к лежащей на снегу женщине и ударил ее ногой по лицу.
- Прости меня, чудо-мальчик, - выплюнула Тайя вместе с кровью.
- Не прощу, - сказал Айррэл и помог ей встать.

Мрак голосов уходит все дальше и дальше. Ему не сплести свои сети вокруг того,у кого вместо страха - память о страхе, вместо ненависти - память о ненависти, вместо гнева - память о гневе. Шепотки просчитались. Им нечего делать на пепелище.

@темы: слова мои - яд, битый лёд

---

Гексаграмма 11. Тай. Расцвет.

Она смотрит на цветущую степь, вдыхает аромат разнотравья.
Разные, разные, такие разные цветы, их яркому покрывалу завидует радуга.
Когда она умрет, из нее тоже вырастут цветы, как из любого живущего.
Она хочет думать, что над местом, где найдет последний приют ее плоть
будут расти тюльпаны, обязательно желтые, с махровыми мягкими краями.
Она смотрит на цветущую степь и видит лица тех, кто сидит на небесной кошме:
вот голубые глаза ее матери, капли небес - незабудки,
вот темно-алые маки кровью ее отца разлились по степи,
вот терпким запахом чабреца ласкает ее старая бабушка,
знать бы где, за какими холмами расплескался шалфей ее брата...
Она знает, что в каждом живущем растут цветы,
она все еще не может смириться с тем, что полюбила
терпкий запах и горечь полыни, но ее сердце,
ее мудрое сердце влечет ее за собой, вдаль и к самому небу.
На ее губах остывает горечь, и она хочет жить долго-долго,
до самого конца ощущая вяжущий привкус жизни,
и с небесной кошмы увидеть тюльпаны в море полыни.

@темы: слова мои - яд, И-Цзин Волчьего солнца, чужие жизни, степные песни

---

Рэа резко садится на кровати. Его окружает темнота комнаты дешевого постоялого двора, и пламя перед глазами медленно гаснет, неохотно растворяясь в этой темноте. Гэрэайлен а’Ррэми, доменис а’Ррэми , маршал а’Ррэми, едет вступать в новую должность. В ссылку едет маршал а’Ррэми, которого в армии до сих пор зовут «генерал Гэрэайлен».
- Ты кричал во сне.
Пламя перед глазами гаснет, и сквозь темную пелену начинают проступать очертания окружающих предметов и не только. Он уже и забыл про шлюху, которой вчера зачем-то заплатил. Заплатил, привел в комнату и был с ней неожиданно для себя самого нежен. А потом свернулся клубком, уткнувшись носом в стену, и думать забыл о чернявой девахе. А проснулся он лежа на спине. После кошмаров всегда так бывает.
- Я тебя разбудил? – какая ему разница?
- Неважно. Спи, тебе ехать далеко.
- Не хочу спать. Иди сюда, - чернявая льнет к нему, прижимается нагим прохладным телом. А потом он все-таки засыпает и уже сквозь сон слышит:
- Спи, я посторожу. Моя бабка ведьмой была…

- Ты кричишь во сне, - регис не спрашивает, регис утверждает. Девятилетний Рэа хмуро кивает, сжимая кулаки. Кто разболтал? Вредная старуха-нянька? Дура-служанка? Дядька, то ли учитель, то ли телохранитель, то ли и то, и другое одновременно? Выпорю, думает мальчик. Вот вырасту – и выпорю.
- Сны плохие снятся? – когда регис задает такие вопросы, на них нельзя отвечать просто «да». «Нет» отвечать можно, но только если это правда. Рэа вздыхает и садится на пол, у ног правителя. Так, чтобы владыка не видел его лица.
- Снится. Всегда один и тот же. Как будто снова наш дом горит, меня мама за руку тянет к выходу, а я вырываюсь. Потому что там в огне стоит папа. И горит, - голос мальчика дрогнул, как будто бы он сдерживал слезы.
Регис Аллиантарис знал, что на самом деле было не так. Маленького Рэа из горящего дома вынес слуга. Комната мальчика была в другом крыле, и он никак не мог увидеть своего отца. Да и доменис а’Ррэми к тому времени был уже мертв, погребенный под горящими балками, из-под которых за миг до падения вытолкнул жену. Но кошмарам ведь не прикажешь, так? Даже всесильный владыка Аллиантарис не может приказывать кошмарам, даже своим собственным. А Рэа справился с собой и продолжал:
- Я от мамы вырываюсь и бегу к папе, чтобы ему помочь, вывести на улицу. А он меня отталкивает горящими руками. Мама кричит, а он отталкивает меня и горит. Потом падает крыша, я кричу и просыпаюсь. Рис, - мальчик резко обернулся. – Кто правит сейчас доменом Рреми?
Регис вздрогнул от неожиданности: слишком быстро его воспитанник перескочил с одного на другое.
- Муж твоей старшей сестры, мальчик мой.
- Он хороший человек, но он не а’Ррэми, - тихо сказал Рэа, а потом встал и низко, по-придворному, поклонился.
- Через десять лун мне исполнится десять, и я получу право на родовое имя. Я прошу позволения самому править своим доменом, - и тут же вместо юного наследника перед регисом оказался его маленький воспитанник. – Пожалуйста, Рис. Я научусь. Я выучу все законы. Я уже начал…
- Разумеется, Рэа. Ты станешь доменисом в день своего десятилетия.
Мальчик выпрямился и улыбнулся в глаза владыке – невозможный ребенок, зовущий величайшего домашним именем. Разумеется, - регис улыбнулся в ответ – полноправным доменисом он не станет до своего совершеннолетия. Но ответственность нужно выдавать небольшими порциями, чтобы она не перебила хребет.

Когда опальный маршал проснулся, только начинало светать, но девушки в комнате уже не было. На табурете, стоявшем у кровати, тускло блестели монеты. Рэа удивленно покачал головой и отбросил одеяло. Заслышав грохот, в комнату ворвались охранники, едва не вынеся дверь. Их зрелищу предстала совершенно непристойная картина: табурет валялся на полу, вокруг него раскатились монеты, а доменис а’Ррэми хохотал, дрыгая голыми ногами, на разметанной кровати. На запястье маршала, не сходясь на два пальца, красовался витой браслет из дешевого дутого золота.

@темы: слова мои - яд, сын Серебряной звезды

---

24.09.2010 в 01:01

Пишет  AlcoHoller:

Император один на холодном ветру раскрыт,
И никто не знает, когда император спит.
Стылый мрамор под спину лег - замело, ожгло.
Император родился сильным. Себе назло.

На исходе пир, в тронном зале утихнет гам.
Император родился старым. Не тем. Не там.

@темы: чужие жизни

---

Гексаграмма 3. Чжунь. Начальная трудность.

Она сидит на пороге, перебирает ягоды, напевает тихонько себе под нос.
Ее руки черны от сока, ее глаза красны от дыма, ее волосы белы от времени.
А глаза ее - глаза у нее все такие же, и даже совсем не выцвели,
все то же льдистое зимнее небо отражается в ее глазах.
Почему-то не поворачивается язык назвать ее старухой, хотя она помнит
сегодняшних стариков совсем молодыми.
Просто очень старая женщина сидит на пороге своего дома,
чутко прислушивается - не заплакала ли правнучка в колыбели.
Злоязыкие вековухи-соседки шепчутся по углам: это тот поделился с ней
годами - у того их было немеряно... А кто тот - уже и не вспомнить.
А она - она и не забывала того, кому приказала уйти много весен назад.
Он бесстрастно кивнул и ушел.
А она с тех пор прожила тысячу жизней, придумывая их одну за одной:
что было бы, если... Очень старая женщина улыбается, напевает свою песенку.
Она не жалела ни о чем ни секунды. Она сделала все, как должно.
Она очень рада, что у нее нет еще одной жизни, и ей не придется,
никогда не придется снова делать тот выбор.

@темы: слова мои - яд, И-Цзин Волчьего солнца, битый лёд

---

Гексаграмма 30. Ли. Сияние.

Ахой, я стал совсем старый
десны мои кровоточат
пальцы мои дрожат
кожа моя натянулась на пальцах
и собралась складками на лице
Ахой, я стал совсем старый
мои волосы белые и тонкие
словно паучьи нити
мои колени болят на погоду
и я не могу натянуть свой лук
Ахой, я стал совсем старый -
мой сын выглядит моим братом
мой внук опирается при ходьбе на посох
мой правнук недавно стал дедом
я словно корень, один для всех ковылей в степи
Ахой, я стал совсем старый
но мои глаза видят лучше, чем прежде
пусть даже я не могу разглядеть
букашку, ползущую по моей руке
я теперь вижу намного дальше
чем мог даже представить раньше
Ахой, я стал совсем старый
я беру на руки внука своего правнука
и вижу в щелочках его глаз
в его широких скулах
в темных волосах на маленькой голове
свое отражение - отблеск легенды
Ахой, я стал совсем старый
но костер мой светит ярко
костер мой греет жарко
смеются мои праправнуки
и одно на двоих имя
у меня с малышом
что лежит на моих коленях.

@темы: слова мои - яд, И-Цзин Волчьего солнца, степные песни

---

Гексаграмма 36. Мин-и. Поражение света

Если чувствовать суть вещей, а не просто слышать звуки их названий
вскоре начнешь всерьез относиться к тому, что говорят другие
и не позволять себе ни единого лишнего слова.
Весьма вероятно, что люди станут тебя сторониться.
Если вдуматься, в этом нет ничего страшного или ужасного.
Пожалуй что - неудобно.
Прежде, чем облечь мысль звуком, трижды покатай ее на языке
и если не чувствуешь горечи, попробуй ее проглотить -
если получится, ей не стоило быть изреченным.
Прежде, чем мысль станет действием, трижды проделай его мысленно
если не почувствуешь потаенной боли, попробуй удержать себя -
если получится - не стоило этого делать.
Если можешь - не делай. Если не можешь - делай.
Сможешь остаться не чистеньким, но чистым.

@темы: слова мои - яд, И-Цзин Волчьего солнца

---

Нет, я все-таки либо свихнусь, либо перегрызу себе горло.
Ее волосы пахнут почти так же, как у Той.
Или мне просто все это мерещится?

Напряжение скапливается в плечах и икрах.
А в глазах появилась зеленца.

@темы: пыльная быль

---

Гексаграмма 21. Ши-хо. Стиснутые зубы.

Когда стрелу вынимают из раны, боль пронзает все тело.
Эта боль - тоска стрелы по живому, теплому телу.
Олень сбросит рога, победив всех соперников,
потрется лбом о мягкий бок важенки.
Хочешь, сбрось свою гордость.
Ящерица извернется живой медью чешуи,
оставив хвост в руках незадачливого ловца.
Хочешь, оставь свою совесть.
Тритон отрастит себе новую лапу и снова
будет скользить в воде, блестя темным телом.
Хочешь, оставь свои слабости.
Гиена, смеясь и кашляя, раненая уползет в пещеру -
стрела не убьет ее, у гиены вырастет новая печень.
Хочешь, оставь свою боль.
Змея, мудрейшая из зверей, выползет прочь
из старой кожи и подставит солнцу
узору на новой, что ярче прежних.
Хочешь, оставь свое прошлое.
Стиснув зубы, срывай с костей живое горячее мясо,
вырезай из себя куски мертвой плоти пополам с живой,
полосуй, хохоча, ножом ничего не чувствующую кожу.
А кто останется вместо тебя, когда ты лишишься
всего человеческого?




пока без иллюстрации

@темы: слова мои - яд, И-Цзин Волчьего солнца, Каноны Зверя

---

Боги, боги, немилосердные мои боги!
Что же вы делаете, что же вы творите?
Неужели думаете, что мелькание спиц Колеса не касается вас, неужели надеетесь на неподвластность Канону, неужели не боитесь Кармы?
Жестоки ваши игры, о мои боги.

Она хочет меня видеть.
Она прекрасна.
Почти как Та.
Я не могу ей отказать, и боюсь этой встречи так, что сводит пальцы.
Она - почти как Та.
Почти то же лицо, почти то же тело, почти тот же голос, почти те же жесты, почти те же интонации...
Я боюсь ее. Обидеть. Испугать.
Не боюсь - полюбить.
Она - не Та.
Что, что мне делать, как мне быть рядом с отражением Той?
И сколько бы я ни повторял себе: они разные, разные, чужого больше, чем близкого...
Сквозь одни черты проступают другие.

Доктор, ампутируйте мне ноги, чтобы они не унесли меня назад, туда, куда я даже оборачиваться боюсь.
Доктор, ампутируйте мне руки, чтобы я не жалел о том, что не могу ее обнять.
Доктор, снимите с меня кожу, чтобы она не помнила ее прикосновений и не болела, лишенная их.
Доктор, выколите мне глаза, чтобы я не искал ее в толпе.
Доктор, зашейте мне рот, чтобы я больше не рассказывал сказок, в каждой из который видна ее тень.
Доктор, ампутируйте мне сердце, чтобы оно не болело больше.
А потом придет мастер, и сделает мне стальные руки и ноги, обтянет меня серебряной кожей, вставит мне глаза-аметисты, заменит губы на золото... Сделает мне мастер каменное сердце и легким толчком заставит его биться.
И встану я железным стражем острова Талос, и пойду дальше своим Путем, и буду звенеть босыми пятками о камни, и струны будут рваться под моими пальцами...
Доктор, вы только не трогайте мою память.

@темы: любое слово вяжет письмена, пыльная быль

---

Гексаграмма 4. Мын. Недоразвитость.

Здесь твою трусость не назовут милосердием,
здесь свободу не перепутают со страданием,
здесь жалость не выглядит состраданием,
а сострадание не похоже на жалость.
Ты все еще хочешь остаться?
Уверен ли в том, что ищешь?
Не окажется ли потом, что ты был обманут
самим собой?
Учти, раз ты пришел сюда, то тебе предстоит
изменить весь мир для того, чтобы
изменить самого себя.
Подумай еще раз, точно ли ты уверен,
чего ты хочешь?
Поднимется ли твоя рука против твоего же тела,
сможешь ли ты перечеркнуть свое же лицо,
как клинок перечеркивает отражение в озере?
Если ты просто хочешь убежать от себя,
тебе здесь не место.
От себя убегают совсем по-другому.
И если ты так ужасен, что вечно бежишь от себя,
не морочь людям головы.
Иди и бросься на меч, в конце-то концов.
Если в момент, когда сталь раздвигает ребра,
ты все еще будешь уверен,
значит, ты понял разницу между трусостью
и милосердием.
Посмотри в глаза своей смерти -
старика на пыльной дороге, и в щелочках
выцветших глаз найди место
для шага вперед.

@темы: слова мои - яд, И-Цзин Волчьего солнца, Каноны Шага

---

Скучно. Очень скучно.
Айррэл пляшет с алебардой по утоптанной земле за домом Поглощающих Звуки. Он проводит здесь много времени - здесь тихо. Везде тихо, и вокруг, и внутри. Не выходит у Айррэла восьмой танец. И раньше не выходил, но по-другому как-то не выходил. А сейчас то ли мира вокруг слишком мало, то ли самого Айррэла слишком много.
Скучно.
За шесть лет всего-то дважды в мир вышел. Дорого стоят услуги того, кто держит силу двумя руками, мало у кого найдется, чем заплатить. Слепые Жнецы всегда точно знают цену - чего бы то ни было. Скучно Айррэлу в поселке Жнецов, вот и пляшет с алебардой целыми днями. А в поселке от него шарахаются. Сверстники подойти бояться - Повелитель Острия! Мастер Печати! Они-то почти все в Хранителях ходят, трое в Мастерах. Старики смотрят неодобрительно - силы хотел? получил? знаем, что с такими бывает. А остальным до него и дела нет. Уйдет завтра - и не заметит никто.
Врет себе Айррэл. Накручивает себя, чтобы распалиться, злобу почувствовать, плеснуть яростью на помятую траву. Не выходит. Опускает оружие, поворачивает голову.
- Ллэро.
Эйссо ас-Дойрн выходит из рощи, больше похожей на заросли кустарника. Бесшумно, почти не расталкивая телом воздух.
- Ллэро, - Айррэл улыбается.
Эйссо чувствует его улыбку и у него внутри сжимается ледяной комок. Можно разучиться улыбаться? Выходит, можно. Он до сих пор винит себя за то, что лицо этого мальчика мало-помалу превращается в маску.
- Я вернулся, - говорит Эйссо.
Айррэл улыбается.
- Я привез тебе подарок, - говорит Эйссо.
Айррэл улыбается.
- Это цветок с того места, где погиб твой отец, - говорит Эйссо.
Айррэла швыряет вперед. В когтистой лапе - руке? - оранжевая, с красными прожилками лилия. На мелких чешуйках ладони она выглядит яркой бабочкой. Эйссо вздрагивает. Бабочка, садящаяся на руку - к смерти. Так оно и есть.
- Ллэро... - в третий раз повторяет Айррэл, и его голос почти не дрожит. - Спасибо. Придешь сегодня ночевать?

@темы: слова мои - яд, битый лёд

---

Вот и закончилось это лето, пахнущее дымом и кровью. Первый раз за всю свою жизнь я ждал, когда наступит осень. Я даже уже почти не боюсь своей осени - хуже уже не будет. Госпожа моя Смерть, ты ведь удивишься, когда поймешь, что опоздала ко мне приходить?
Я отгулял по себе сто дней - шумно и весело, с истинно кшатрийским размахом. Смотрите все, завидуйте моим поминкам, просите себе таких же.

Месть - это низко.
Я понимаю, почему оказался недостаточно хорош, - не могу удержаться от этой низости.
Хотя может ли быть низостью месть поэта, создающая из грязи и праха нечто прекрасное?
Господин мой Бессилие, справедливый судия, знаешь ли ты ответ на этот вопрос?
Я не знаю.
Мне никогда не мстили поэты.

@темы: любое слово вяжет письмена, пыльная быль

---

Боги, боги, немилосердные мои боги...

Пожалуйста, сделайте так, чтобы я сошел с ума.
Чтобы я завтра открыл глаза - и ничего этого не было бы, не было бы всех этих строк, не было всех этих слов, а было бы только ее испуганное лицо.
И она сказала бы:
- Ты кричал во сне.
А я бы ответил:
- Кошмар приснился. А сейчас все хорошо. Я люблю тебя.

Боги, боги, немилосердные мои боги...
За что караете?
За то, что посмел научиться - жить?
За то, что посмел научиться - верить?
За то, что посмел научиться - мечтать?

Я бросил свою жизнь ей под ноги - и вам.
Что стоите, улыбаетесь? Танцуйте! Танцуйте, я сказал! Танцуйте!!!

@темы: пыльная быль

---

Я рад вас слышать, голоса в моей голове.
Я рад вас слышать, несмотря на то, что вы очень невовремя.
Только, пожалуйста... Не все сразу.

@темы: чужие жизни, пыльная быль

---

Нет чувства будущего.
Нет ожидания, нет предвкушения, нет нетерпеливого любопытства.
Раньше было, а сейчас нет.

А еще я перестал считать вероятности.
Совсем недавно.
В очередной практически бесплодной попытке собрать себя по кускам, заставить мозг делать хоть что-то, я начал считать.
И мне не понравился результат - единственный, обладающий достаточной степенью реальности при существующих условиях.
Теперь я не считаю вероятности.
Я пытаюсь жить чутьем, сегодняшним днем, надеясь, что смогу учуять, найти, выследить нечто, что станет изменением условий.
И смертельно боюсь это нечто упустить.
Плохо получается - не считая.

И мечтать я тоже перестал.
Только-только научился, и сразу перестал.
Теперь у меня есть планы - краткосрочные. На день, на неделю, на месяц. Даже три месяца - слишком долго.
Вы ошиблись, господа, я не начштаба и никогда им не был.
Я начопер, господа, я решаю проблемы по мере их поступления.
Что, не верите? Я сам не верю.

@темы: пыльная быль

---

...То ли снится, то ли глючится...

Я налегаю всем телом на рулевое весло.
На руках под кожей вздуваются мышцы.
Кожа загорелая. темная - странно, меня ведь солнце не любит.
На плечах - темно-серым, выцветшим - наплечники. Парадные, тигры с них скалятся, щелкают зубами, когда наваливаешься на руль.
Волосы сивые какие-то, то ли седые, то ли выгоревшие на солнце.
Суденышко - яхта маленькая, три моих роста палуба.

Было? Будет? Не будет?

...Идет по булыжной мостовой на набережной непонятно на какую ногу хромающий безумец, щурит на закат глаза непонятного цвета.
Рубашка белая, парусиновые брюки мятые.
В левой руке трость, в правой сигарилла.

Не было? Не будет? Будет?

...Сидит, откинувшись на спинку дивана, безмятежный повеса в дорогой рубашке. В клубе шумно, в клубе людно, а ему все равно - после третьей затяжки в наркотическом дыму другое видится.

Не будет? Стало? Есть?

@темы: пыльная быль