Рассказчик историй
Маршал Гэрэайлен умудрился простудиться в самый разгар душного степного лета. Обоз тащился медленно, и маршал, изнывая от скуки, нахлестывал коня, носясь кругами. Так и влетел с разгона в студеную быструю речку - уже в темноте, перед самым привалом. Два дня он держался, сердито хлюпая носом и оглушительно кашляя на подчиненных, но когда до города оставалась четверть перехода, вдруг начал заваливаться на сторону и кулем свалился с седла на руки расторопных порученцев. Дружно решив, что требования посадить его обратно на коня являются ничем иным, как горячечным бредом, подчиненные устроили неразборчиво сквернословящего маршала в возке и подхлестнули волов.
Встреча, устроенная градоначальником, по местным меркам была невероятно пышной, но уставшее от долгого перехода войско отмахнулось от скудных даров степи и занялось собственным расквартированием. Наконец-то задремавшего Гэрэйалена предъявили лично градоначальнику и прозрачно намекнули, что о любимом командовании необходимо заботиться, как о родном, и ни в коем случае не выпускать из постели. Для верности тысячники унесли с собой маршальские штаны и сапоги.
- Доменис а'Рреми! Как вы можете объяснить свои действия? - не сказать, чтобы регис Аллиантарис был действительно разъярен поступком одиннадцатилетнего домениса а'Рреми, но объяснений он действительно желал. Характер у маленького домениса с каждым годом становился все тяжелее и тяжелее, как и рука, но мальчишка был достаточно умен, чтобы не затевать на пустом месте драки с соперниками, значительно превосходящими его по росту и силе. Наследник домена а'Двай, которому пару лун назад сравнялось пятнадцать, зажимал рукой разбитый нос, но вид при этом имел независимый - как, судя по всему, ему казалось.
- Он нанес оскорбление, - в правом глазу Рэа горела ненависть. Левый заплыл огромным синяком.
Толльрайн а'Двай фыркнул в ладонь.
- Кому?
- Мне. Моему отцу. Моей матери. Величайшему.
Регис заинтересовано поднял бровь.
- Толльрайн а'Двай, объяснитесь.
- Величайший, он...
- Просто повторите мне то, что сказали доменису а'Рреми. Не постеснялись перед Небом, передо мной, недостойным, стесняться нечего.
Толльрайн вздохнул, разбрызгав кровь из ладони, и как в омут бросился:
- Я сказал ему, что хорошо быть бастардом региса и позволять себе все, что захочется.
- Вы свободны, а'Двай. Уйдите.
После того, как Толльрайн поспешно вышел, радуясь, что легко отделался, регис поманил к себе юного а'Рреми.
- Ты ударил его за эти слова, Рэа?
- В первый раз он выразился несколько иначе, но в целом - именно за эти.
- Ты доменис, Рэа, а не сын слуги и даже не сын региса. Удар в лицо - больше не для тебя, - видя возмущение на искаженном от побоев лице мальчика, Аллиантарис усмехнулся. - В следующий раз вызови его на дуэль. Урежь поставки леса в домен а'Двай. Выстави его идиотом перед дочкой начальника стражи. Никогда больше не давай никому понять, что ты разгневан. Понял, сынок?
- Да, Рис. Я понял.
- Скажи... Ты правда пришел в ярость из-за того, что Толльрайн назвал тебя моим сыном?
- Нет, Рис. Я ударил его за то, что он посмел предположить, что мама и ты могли обмануть отца. Я был бы счастлив быть твоим сыном, но у меня уже есть отец.
- Папа, братик, вы ругаетесь? - детский голосок прозвучал вдруг совсем рядом. Наследник регимены Демиантарис, четырехлетний карапуз Дис держался за раму ширмы и смотрел на региса и Рэа очень серьезными глазами.
- Нет, малыш, - регис улыбнулся мальчику.
- Братик, а кто тебя стукнул? - спросил Дис, повисая на ноге у Гэрэйалена. Маленький и щуплый Рэа покачнулся, но устоял и потрепал его по голове.
- Никто, Дис. Я упал. Пойдем играть?
- Пойдем! Папа, я пойду играть с Рэа!
Регис смотрел вслед мальчикам, и вид у него был неожиданно уставший.
Самым паскудным в маршальской болезни было то, что Рэа завис между горячкой и выздоровлением. Жар был недостаточно силен для того, чтобы провалиться в забытье, но и подниматься с постели не давал. Не привыкший болеть Гэрэайлен злился и швырял в стену пиалами с целебным отваром. Пиалы до стены не долетали. Градоначальниковых слуг он распугал в первые же несколько часов, и за ним взялась ухаживать невестка правителя - вдова его сына. Рано состарившаяся, но все еще красивая женщина, в чьей фигуре угадывалась былая легкость, нисколько не смущалась ни площадной бранью, ни сальными шуточками, ни капризами хворого домениса. На все его требования она отвечала тремя словами: "Встань и возьми". Рэа раз за разом пытался, раз за разом падал, пройдя несколько шагов, бывал возвращен в постель и на некоторое время успокаивался. Заходившие справиться о здоровье командира тысячники старательно делали вид, что не слышат хриплой ругани, перемежаемой надсадным кашлем, из-за двери, надежно запертой на засов, громко отчитывались той же двери в проделанной работе и спешили убраться подальше, к работе, которой хоть и было немеряно, но которая хотя бы не представляла опасности для жизни.
На четвертый день их ждал приятный сюрприз. Выходя из дверей маршальской комнаты, градоначальникова невестка подмигнула им и посторонилась, пропуская их внутрь. Осунувшийся, с кругами под глазами, Гэрэйален сидел, привалившись спиной к стене, и пил что-то пахучее из большой глиняной пиалы.
- Дэвы с вами, шелудивой псины дети. Долечусь и приму командование. Штаны верните.
Встреча, устроенная градоначальником, по местным меркам была невероятно пышной, но уставшее от долгого перехода войско отмахнулось от скудных даров степи и занялось собственным расквартированием. Наконец-то задремавшего Гэрэйалена предъявили лично градоначальнику и прозрачно намекнули, что о любимом командовании необходимо заботиться, как о родном, и ни в коем случае не выпускать из постели. Для верности тысячники унесли с собой маршальские штаны и сапоги.
- Доменис а'Рреми! Как вы можете объяснить свои действия? - не сказать, чтобы регис Аллиантарис был действительно разъярен поступком одиннадцатилетнего домениса а'Рреми, но объяснений он действительно желал. Характер у маленького домениса с каждым годом становился все тяжелее и тяжелее, как и рука, но мальчишка был достаточно умен, чтобы не затевать на пустом месте драки с соперниками, значительно превосходящими его по росту и силе. Наследник домена а'Двай, которому пару лун назад сравнялось пятнадцать, зажимал рукой разбитый нос, но вид при этом имел независимый - как, судя по всему, ему казалось.
- Он нанес оскорбление, - в правом глазу Рэа горела ненависть. Левый заплыл огромным синяком.
Толльрайн а'Двай фыркнул в ладонь.
- Кому?
- Мне. Моему отцу. Моей матери. Величайшему.
Регис заинтересовано поднял бровь.
- Толльрайн а'Двай, объяснитесь.
- Величайший, он...
- Просто повторите мне то, что сказали доменису а'Рреми. Не постеснялись перед Небом, передо мной, недостойным, стесняться нечего.
Толльрайн вздохнул, разбрызгав кровь из ладони, и как в омут бросился:
- Я сказал ему, что хорошо быть бастардом региса и позволять себе все, что захочется.
- Вы свободны, а'Двай. Уйдите.
После того, как Толльрайн поспешно вышел, радуясь, что легко отделался, регис поманил к себе юного а'Рреми.
- Ты ударил его за эти слова, Рэа?
- В первый раз он выразился несколько иначе, но в целом - именно за эти.
- Ты доменис, Рэа, а не сын слуги и даже не сын региса. Удар в лицо - больше не для тебя, - видя возмущение на искаженном от побоев лице мальчика, Аллиантарис усмехнулся. - В следующий раз вызови его на дуэль. Урежь поставки леса в домен а'Двай. Выстави его идиотом перед дочкой начальника стражи. Никогда больше не давай никому понять, что ты разгневан. Понял, сынок?
- Да, Рис. Я понял.
- Скажи... Ты правда пришел в ярость из-за того, что Толльрайн назвал тебя моим сыном?
- Нет, Рис. Я ударил его за то, что он посмел предположить, что мама и ты могли обмануть отца. Я был бы счастлив быть твоим сыном, но у меня уже есть отец.
- Папа, братик, вы ругаетесь? - детский голосок прозвучал вдруг совсем рядом. Наследник регимены Демиантарис, четырехлетний карапуз Дис держался за раму ширмы и смотрел на региса и Рэа очень серьезными глазами.
- Нет, малыш, - регис улыбнулся мальчику.
- Братик, а кто тебя стукнул? - спросил Дис, повисая на ноге у Гэрэйалена. Маленький и щуплый Рэа покачнулся, но устоял и потрепал его по голове.
- Никто, Дис. Я упал. Пойдем играть?
- Пойдем! Папа, я пойду играть с Рэа!
Регис смотрел вслед мальчикам, и вид у него был неожиданно уставший.
Самым паскудным в маршальской болезни было то, что Рэа завис между горячкой и выздоровлением. Жар был недостаточно силен для того, чтобы провалиться в забытье, но и подниматься с постели не давал. Не привыкший болеть Гэрэайлен злился и швырял в стену пиалами с целебным отваром. Пиалы до стены не долетали. Градоначальниковых слуг он распугал в первые же несколько часов, и за ним взялась ухаживать невестка правителя - вдова его сына. Рано состарившаяся, но все еще красивая женщина, в чьей фигуре угадывалась былая легкость, нисколько не смущалась ни площадной бранью, ни сальными шуточками, ни капризами хворого домениса. На все его требования она отвечала тремя словами: "Встань и возьми". Рэа раз за разом пытался, раз за разом падал, пройдя несколько шагов, бывал возвращен в постель и на некоторое время успокаивался. Заходившие справиться о здоровье командира тысячники старательно делали вид, что не слышат хриплой ругани, перемежаемой надсадным кашлем, из-за двери, надежно запертой на засов, громко отчитывались той же двери в проделанной работе и спешили убраться подальше, к работе, которой хоть и было немеряно, но которая хотя бы не представляла опасности для жизни.
На четвертый день их ждал приятный сюрприз. Выходя из дверей маршальской комнаты, градоначальникова невестка подмигнула им и посторонилась, пропуская их внутрь. Осунувшийся, с кругами под глазами, Гэрэйален сидел, привалившись спиной к стене, и пил что-то пахучее из большой глиняной пиалы.
- Дэвы с вами, шелудивой псины дети. Долечусь и приму командование. Штаны верните.
-
-
02.11.2010 в 21:30-
-
03.11.2010 в 19:18Да, он такой. В него влюблялись многие, но никто не любил его так сильно и преданно, как он сам )