Рассказчик историй
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
четверг, 10 марта 2011
Рассказчик историй
Радость моя, вот и ты.
Я же вернулся, живее живых, счастливей безумцев, веселее пьяных!
Радость моя, где ты была,
когда я был мертвее забытых, мудрее мертвых, печальней мудрых?
Радость моя...
Что же ты плачешь, не утирая слезы, не отводя от меня глаз?
Радость моя, это же я,
я, твой смешной невезучий герой, утопивший врагов в вине, а печаль в крови,
я сбил ноги о небо, пока добирался сюда,
я голову расшиб о дорогу, поднимаясь с небес,
радость моя, посмотри...
Небесные рыбы уплыли далеко-далеко, и небо сияет одиночеством,
и земля проливает слезы корабельными соснами,
и я ничего не хочу знать, и понимать не хочу,
я хочу быть безумным, безумным, безумным,
хочу смеяться и плакать, не понимая,
потому что весь этот мир -
просто радость моя.
Я же вернулся, живее живых, счастливей безумцев, веселее пьяных!
Радость моя, где ты была,
когда я был мертвее забытых, мудрее мертвых, печальней мудрых?
Радость моя...
Что же ты плачешь, не утирая слезы, не отводя от меня глаз?
Радость моя, это же я,
я, твой смешной невезучий герой, утопивший врагов в вине, а печаль в крови,
я сбил ноги о небо, пока добирался сюда,
я голову расшиб о дорогу, поднимаясь с небес,
радость моя, посмотри...
Небесные рыбы уплыли далеко-далеко, и небо сияет одиночеством,
и земля проливает слезы корабельными соснами,
и я ничего не хочу знать, и понимать не хочу,
я хочу быть безумным, безумным, безумным,
хочу смеяться и плакать, не понимая,
потому что весь этот мир -
просто радость моя.
воскресенье, 27 февраля 2011
Рассказчик историй
Как же я устал-то.
Хочу сделать татуировку поперек груди: "СКАЖИ СЛОВАМИ!"
Хочу сделать татуировку поперек груди: "СКАЖИ СЛОВАМИ!"
среда, 16 февраля 2011
21:16
Доступ к записи ограничен
Рассказчик историй
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
вторник, 15 февраля 2011
Рассказчик историй
Помнишь, перед тем, как уйти, я посадил дерево рядом с твоим домом?
Я никогда не разбирался в деревьях, просто выкопал в лесу тот росток,
который глянулся мне больше всех.
Ты долго смеялась, а потом сказала, что это рябина.
Я тоже смеялся, и спросил, будешь ли ты варить из нее варенье.
Я сделаю из нее бусы, серьезно сказала ты, и в этих бусах буду на свадьбе.
Когда я вернулся, ветви старой рябины клонились к земле.
Оказалось, что ты ждала меня все эти годы, а я и не знал.
Я никогда не разбирался в словах и чувствах, просто хотел сделать что-нибудь на прощанье.
Завтра наша свадьба, девочка в рябиновых бусах.
Расплети седую косу, повяжи вышитый пояс - я вернулся.
Я никогда не разбирался в деревьях, просто выкопал в лесу тот росток,
который глянулся мне больше всех.
Ты долго смеялась, а потом сказала, что это рябина.
Я тоже смеялся, и спросил, будешь ли ты варить из нее варенье.
Я сделаю из нее бусы, серьезно сказала ты, и в этих бусах буду на свадьбе.
Когда я вернулся, ветви старой рябины клонились к земле.
Оказалось, что ты ждала меня все эти годы, а я и не знал.
Я никогда не разбирался в словах и чувствах, просто хотел сделать что-нибудь на прощанье.
Завтра наша свадьба, девочка в рябиновых бусах.
Расплети седую косу, повяжи вышитый пояс - я вернулся.
среда, 09 февраля 2011
Рассказчик историй
Не думай, что ты дошел сюда первым,
что до тебя никто не ступал по этим плитам,
не подметал полами плаща ступени,
не выхватывал меч из ножен...
Хотя меч ты выхватил раньше.
Что с того?
Ты когда-нибудь думал о том,
что бы ты делал, если бы Колесо провернулось так,
что ты оказался бы... Впрочем, неважно.
Я тиран. Я палач. Я убийца.
Я не буду с тобой говорить, хотя мог бы
сказать немало.
...Мог бы рассказать, как горел этот город,
как простоволосые женщины метались по улицам,
как плакали дети, и чужие воины с лицами,
раскрашенными черным и алым,
шли на штурм этого дворца.
Думаешь, я стар? Несомненно, для тебя
я глубокий старик. Я видел многое.
...Видел, как камни плакали копотью,
видел, как сталь ломалась о камни,
видел еще живые сердца в развороченных ребрах,
видел кровь на этих ступенях.
Тебе есть, что сказать мне? Я бы послушал,
хотя вряд ли услышу что-то новое.
...Слышал стоны, тысячей полутонов:
то стонала моя земля.
Слышал голоса предателей, поющих славу захватчикам.
Слышал стук крови в собственном сердце.
Ты думаешь, я чего-то не знаю?
Я знаю все об этой земле, она часть меня.
...Знаю, что все висельники вдоль дорог,
все распятые на крестах,
все отрубленные головы в корзине,
кровь, пропитавшая землю, - все часть меня.
У меня есть одно условие -
ты должен съесть мое сердце,
сердце моей земли. Попробуй на вкус
дующие над ней ветра,
укрывающие ее травы,
почувствуй ее боль, ее память,
ее любовь, что страшнее ее объятий.
Отдай ей себя.
Просто съешь мое сердце - стань частью
своей земли, а я пойду дальше.
Свободным.
Не хочешь?
Ах, как же вы все цените свободу.
Сообщи мне, когда ты найдешь кого-то,
кто готов от нее отказаться
ради сердца своей земли.
Я подожду, как ждал до меня другой.
Наша земля терпелива...
что до тебя никто не ступал по этим плитам,
не подметал полами плаща ступени,
не выхватывал меч из ножен...
Хотя меч ты выхватил раньше.
Что с того?
Ты когда-нибудь думал о том,
что бы ты делал, если бы Колесо провернулось так,
что ты оказался бы... Впрочем, неважно.
Я тиран. Я палач. Я убийца.
Я не буду с тобой говорить, хотя мог бы
сказать немало.
...Мог бы рассказать, как горел этот город,
как простоволосые женщины метались по улицам,
как плакали дети, и чужие воины с лицами,
раскрашенными черным и алым,
шли на штурм этого дворца.
Думаешь, я стар? Несомненно, для тебя
я глубокий старик. Я видел многое.
...Видел, как камни плакали копотью,
видел, как сталь ломалась о камни,
видел еще живые сердца в развороченных ребрах,
видел кровь на этих ступенях.
Тебе есть, что сказать мне? Я бы послушал,
хотя вряд ли услышу что-то новое.
...Слышал стоны, тысячей полутонов:
то стонала моя земля.
Слышал голоса предателей, поющих славу захватчикам.
Слышал стук крови в собственном сердце.
Ты думаешь, я чего-то не знаю?
Я знаю все об этой земле, она часть меня.
...Знаю, что все висельники вдоль дорог,
все распятые на крестах,
все отрубленные головы в корзине,
кровь, пропитавшая землю, - все часть меня.
У меня есть одно условие -
ты должен съесть мое сердце,
сердце моей земли. Попробуй на вкус
дующие над ней ветра,
укрывающие ее травы,
почувствуй ее боль, ее память,
ее любовь, что страшнее ее объятий.
Отдай ей себя.
Просто съешь мое сердце - стань частью
своей земли, а я пойду дальше.
Свободным.
Не хочешь?
Ах, как же вы все цените свободу.
Сообщи мне, когда ты найдешь кого-то,
кто готов от нее отказаться
ради сердца своей земли.
Я подожду, как ждал до меня другой.
Наша земля терпелива...
пятница, 04 февраля 2011
Рассказчик историй
Земля дрожит, пыль поднимается к небесам.
Это твердь сотрясается от поступи моей,
это копыта тысяч тысяч коней стучат в тонкую кожу земли,
это стяги мои заслоняют солнце,
это трубы мои заглушают раскаты грома.
Когда я спрыгну с седла, вздрогнут горы
от поступи Владыки.
Леса расступятся, реки разойдутся...
Ступени услужливо подставят камни под подошвы моих сапог.
...Ты удивлен. Не отрицай. Я слишком много видел людей,
чтобы не понимать, что ты ждал другого,
ждал обло, стозевно и лаяй
чудовище, извергающее пламя,
убивающее дыханием,
а увидел меня.
Я почти что старик, мне недавно исполнилось сорок.
Я вижу тень чудовища в глазах мальчишки в одеждах храмового служки,
и не могу удержаться от смеха, я фыркаю, словно годовалый жеребчик,
я хохочу во все горло... И ты тоже смеешься.
Мальчик, мальчик, я давненько так не смеялся.
Принеси мне напиться - холодной воды, я знаю, здесь есть источник.
Не бойся моих всадников, мальчик, отсюда они как игрушечные солдатики.
Хочешь, потом я покажу тебе парад? Подожди чуть-чуть.
Я уже немолод, мой мальчик, мне нужен отдых и пара глотков воды,
прежде чем я пойду по ступеням к храму,
кланяясь в пояс при каждом шаге.
Я слышу шепот в спину: "Владыка..."
Владыка остался внизу, мой мальчик.
А тот, кто идет по ступеням - просто я.
...Ты ждал меня, храм? Я вернулся.
Я всегда сюда возвращаюсь.
Это твердь сотрясается от поступи моей,
это копыта тысяч тысяч коней стучат в тонкую кожу земли,
это стяги мои заслоняют солнце,
это трубы мои заглушают раскаты грома.
Когда я спрыгну с седла, вздрогнут горы
от поступи Владыки.
Леса расступятся, реки разойдутся...
Ступени услужливо подставят камни под подошвы моих сапог.
...Ты удивлен. Не отрицай. Я слишком много видел людей,
чтобы не понимать, что ты ждал другого,
ждал обло, стозевно и лаяй
чудовище, извергающее пламя,
убивающее дыханием,
а увидел меня.
Я почти что старик, мне недавно исполнилось сорок.
Я вижу тень чудовища в глазах мальчишки в одеждах храмового служки,
и не могу удержаться от смеха, я фыркаю, словно годовалый жеребчик,
я хохочу во все горло... И ты тоже смеешься.
Мальчик, мальчик, я давненько так не смеялся.
Принеси мне напиться - холодной воды, я знаю, здесь есть источник.
Не бойся моих всадников, мальчик, отсюда они как игрушечные солдатики.
Хочешь, потом я покажу тебе парад? Подожди чуть-чуть.
Я уже немолод, мой мальчик, мне нужен отдых и пара глотков воды,
прежде чем я пойду по ступеням к храму,
кланяясь в пояс при каждом шаге.
Я слышу шепот в спину: "Владыка..."
Владыка остался внизу, мой мальчик.
А тот, кто идет по ступеням - просто я.
...Ты ждал меня, храм? Я вернулся.
Я всегда сюда возвращаюсь.
воскресенье, 30 января 2011
Рассказчик историй
Я буду молчать. Говорить - не мое дело, и не стоит
напоминать мне об этом лишний раз.
Так случилось, что я не люблю ничего лишнего,
но для тебя это ничего не значит. Для тебя ничего не бывает
чересчур, для тебя не бывает чужого, для тебя не бывает
нелюбимого, для тебя не бывает очень многого из того,
что я не хотел бы знать. Был бы повод
тебе позавидовать, но я не умею, так и не научился
ворошить чужие судьбы в поисках лучшей, чем та,
что досталась мне. Я доволен.
Я буду молчать. Я не скажу ни слова, но пожалуйста,
сотри пепел с висков моих, напои меня чистой водой,
смой кровь и сажу с моего тела, ароматом полыни перебей
запах смерти, пропитавший мои волосы,
а я буду молчать. Только ты ни о чем не спрашивай,
я не смогу рассказать ничего связного, из горла моего
вырвется лишь хриплое рычание - я все еще там,
и никогда не уйду оттуда, там мое место.
Не мне решать, чья доля лучше. Я просто буду молчать,
пока прохладные пальцы касаются моего лица.
напоминать мне об этом лишний раз.
Так случилось, что я не люблю ничего лишнего,
но для тебя это ничего не значит. Для тебя ничего не бывает
чересчур, для тебя не бывает чужого, для тебя не бывает
нелюбимого, для тебя не бывает очень многого из того,
что я не хотел бы знать. Был бы повод
тебе позавидовать, но я не умею, так и не научился
ворошить чужие судьбы в поисках лучшей, чем та,
что досталась мне. Я доволен.
Я буду молчать. Я не скажу ни слова, но пожалуйста,
сотри пепел с висков моих, напои меня чистой водой,
смой кровь и сажу с моего тела, ароматом полыни перебей
запах смерти, пропитавший мои волосы,
а я буду молчать. Только ты ни о чем не спрашивай,
я не смогу рассказать ничего связного, из горла моего
вырвется лишь хриплое рычание - я все еще там,
и никогда не уйду оттуда, там мое место.
Не мне решать, чья доля лучше. Я просто буду молчать,
пока прохладные пальцы касаются моего лица.
Рассказчик историй
Я не помню, в который раз поднимаюсь по этим ступеням.
За моими плечами вьется по ветру плащ,
хлопает складками прожитых лет,
тянет вниз памятью со вкусом можжевельника и бересклета.
Я иду по ступеням к храму, и сердце мое замирает в ожидании -
я не помню, в который раз.
Кто бы ни была та, что выйдет сегодня мне навстречу,
у нее будет то же лицо, что и всегда,
то же лицо, что я храню в своей памяти,
словно хрупкую вазу, завернутую в плащ.
Танцуй, девочка, танцуй, пусть звенят твои браслеты
на тонких запястьях, на смуглых щиколотках,
пусть поют колокольцы в твоих волосах,
пусть темный шелк взмывает в небо.
Мне кажется, я тысячу лет смотрю на этот танец,
лишь иногда закрывая глаза,
чтобы оказаться среди звона мечей и ржания коней,
чтобы принять телом сталь и досыта накормить врагов
могильной грязью вперемешку со смертью.
Танцуй, девочка, я знаю, что ты вовсе не та,
что встретила меня здесь впервые,
я и ту-то вряд ли вспомню - каким там было ее лицо?
Ты не знаешь, ты родилась уже после того,
и все равно похожа на ту, как две капли воды,
что застыли в моих глазах.
Танцуй, жрица, танцуй, и возможно я в который уже раз забуду,
что пришел сюда умирать.
За моими плечами вьется по ветру плащ,
хлопает складками прожитых лет,
тянет вниз памятью со вкусом можжевельника и бересклета.
Я иду по ступеням к храму, и сердце мое замирает в ожидании -
я не помню, в который раз.
Кто бы ни была та, что выйдет сегодня мне навстречу,
у нее будет то же лицо, что и всегда,
то же лицо, что я храню в своей памяти,
словно хрупкую вазу, завернутую в плащ.
Танцуй, девочка, танцуй, пусть звенят твои браслеты
на тонких запястьях, на смуглых щиколотках,
пусть поют колокольцы в твоих волосах,
пусть темный шелк взмывает в небо.
Мне кажется, я тысячу лет смотрю на этот танец,
лишь иногда закрывая глаза,
чтобы оказаться среди звона мечей и ржания коней,
чтобы принять телом сталь и досыта накормить врагов
могильной грязью вперемешку со смертью.
Танцуй, девочка, я знаю, что ты вовсе не та,
что встретила меня здесь впервые,
я и ту-то вряд ли вспомню - каким там было ее лицо?
Ты не знаешь, ты родилась уже после того,
и все равно похожа на ту, как две капли воды,
что застыли в моих глазах.
Танцуй, жрица, танцуй, и возможно я в который уже раз забуду,
что пришел сюда умирать.
четверг, 30 декабря 2010
Рассказчик историй
среда, 29 декабря 2010
Рассказчик историй
Я же обещал.
Гексаграмма 32. Хэн. Постоянство.
Гексаграмма 16. Юй. Вольность.
Гексаграмма 48. Цзин. Колодец.
Гексаграмма 38. Куй. Разлад.
Гексаграмма 22. Би. Убранство.
Гексаграмма 14. Да-ю. Обладание великим.
Гексаграмма 13. Тун жэнь. Единомышленники.
Гексаграмма 33. Дуй. Бегство.
Гексаграмма 29. Си-кань. Повторная опасность.
Гексаграмма 25. У-ван. Беспорочность.
Гексаграмма 32. Хэн. Постоянство.
Гексаграмма 16. Юй. Вольность.
Гексаграмма 48. Цзин. Колодец.
Гексаграмма 38. Куй. Разлад.
Гексаграмма 22. Би. Убранство.
Гексаграмма 14. Да-ю. Обладание великим.
Гексаграмма 13. Тун жэнь. Единомышленники.
Гексаграмма 33. Дуй. Бегство.
Гексаграмма 29. Си-кань. Повторная опасность.
Гексаграмма 25. У-ван. Беспорочность.
Рассказчик историй
Ты стоишь передо мной, ожидая удара, гордо вскинув голову, дерзко глядя мне в глаза.
Ты еще не боишься, ты еще не почувствовал запах смерти... Я подожду.
Я дождусь сияния мертвенного света ужаса в твоих глазах, и тогда...
Ты раб своей гордости, раб своей дерзости, раб своей силы, ты раб.
Рабам не мстят, рабов не карают, рабам не готовят смерти,
такая честь достается только врагам, да и то лишь лучшим из них.
Рабов же наказывают. Я дождусь сияния ужаса в твоих глазах и уйду,
сделав тебе подарок - в самый раз для раба.
Я подарю тебе страх. Уходи, и попробуй не бояться.
Только вот в шорохе листьев, в шепоте ручья, в скрипе ветвей
ты будешь слышать мои шаги. Ты будешь видеть меня в каждой тени,
в каждом смутном силуэте, в каждом человеке в толпе.
Я буду держать тебя на цепи из страха всю твою жизнь.
В твоих снах, в твоих мыслях, в твоем отражении -
теперь я вечно буду с тобой, даже когда забуду тебя и твое имя.
А ты не сможешь скрыться, потому что я буду жить в ужасе,
застывшем в твоем взгляде, когда он отразился в стали моего клинка.
Правда, царский подарок?
Ты еще не боишься, ты еще не почувствовал запах смерти... Я подожду.
Я дождусь сияния мертвенного света ужаса в твоих глазах, и тогда...
Ты раб своей гордости, раб своей дерзости, раб своей силы, ты раб.
Рабам не мстят, рабов не карают, рабам не готовят смерти,
такая честь достается только врагам, да и то лишь лучшим из них.
Рабов же наказывают. Я дождусь сияния ужаса в твоих глазах и уйду,
сделав тебе подарок - в самый раз для раба.
Я подарю тебе страх. Уходи, и попробуй не бояться.
Только вот в шорохе листьев, в шепоте ручья, в скрипе ветвей
ты будешь слышать мои шаги. Ты будешь видеть меня в каждой тени,
в каждом смутном силуэте, в каждом человеке в толпе.
Я буду держать тебя на цепи из страха всю твою жизнь.
В твоих снах, в твоих мыслях, в твоем отражении -
теперь я вечно буду с тобой, даже когда забуду тебя и твое имя.
А ты не сможешь скрыться, потому что я буду жить в ужасе,
застывшем в твоем взгляде, когда он отразился в стали моего клинка.
Правда, царский подарок?
понедельник, 27 декабря 2010
Рассказчик историй
Вообще-то, сегодня я хотел написать другую гексаграмму. Но бамбуковые стебли легли по-другому.
Будет беда.
От раската грома лопнут небеса, словно тонкое стекло, и на землю обрушится тяжесть
темной бурлящей воды.
Будет беда.
Вздрогнет земля, и трещины побегут, змеясь, отсекая по живому куски стонущей тверди,
и провал поглотит весь мир.
Будет беда.
Огонь, мотыльком приникший к окну, вдруг обернется бушующим демоном,
и не найдется на него управы.
Будет беда.
Тысячи хмуро блестящих клинков расчертят багровым тела, тысячи кованых сталью сапог
пройдут по твоей груди, тысячи бешено ржущих коней проскачут по углям домов,
и ты ничего не сможешь поделать -
будет беда.
И вот тогда, врастая в кости земли, пробиваясь сквозь толщу грязи травой,
зеленея первым ростком на пепелище, ты найдешь время подумать:
не твои ли злые дела, не твои ли злые слова,
не твои ли полные злобы мысли
стронули эту лавину?
В изначальном свершении благоприятна стойкость - пошатнувшись на миг,
уронив вниз камень с горной тропы - знаешь ли ты, кого он ударит?
Будет беда.
От раската грома лопнут небеса, словно тонкое стекло, и на землю обрушится тяжесть
темной бурлящей воды.
Будет беда.
Вздрогнет земля, и трещины побегут, змеясь, отсекая по живому куски стонущей тверди,
и провал поглотит весь мир.
Будет беда.
Огонь, мотыльком приникший к окну, вдруг обернется бушующим демоном,
и не найдется на него управы.
Будет беда.
Тысячи хмуро блестящих клинков расчертят багровым тела, тысячи кованых сталью сапог
пройдут по твоей груди, тысячи бешено ржущих коней проскачут по углям домов,
и ты ничего не сможешь поделать -
будет беда.
И вот тогда, врастая в кости земли, пробиваясь сквозь толщу грязи травой,
зеленея первым ростком на пепелище, ты найдешь время подумать:
не твои ли злые дела, не твои ли злые слова,
не твои ли полные злобы мысли
стронули эту лавину?
В изначальном свершении благоприятна стойкость - пошатнувшись на миг,
уронив вниз камень с горной тропы - знаешь ли ты, кого он ударит?
среда, 22 декабря 2010
Рассказчик историй
Самая долгая ночь в году, самая темная ночь в году
хватает меня за руки, кладет холодные ладони на плечи,
щекочет распущенными волосами лицо.
Здравствуй, Неспящая-в-бездне, и до свидания - сегодня я провожу тебя в дорогу,
да по краю по-над пропастью дойду с тобой до порога.
Хочешь, я станцую с тобой на прощание?
Приникни ко мне тонким, дрожащим то ли от жадности, то ли от холода телом,
положи тонкие пальцы в мою ладонь, и закрой глаза.
Доверься мне - ты-то знаешь, что мне можно верить.
Слышишь скрипки голых ветвей и валторны северо-восточного ветра?
Это для нас играет оркестр, это нам ритмично хлопают в ладоши дети тени.
Откинься назад - не бойся, я держу, просто двигайся в такт, музыка сама подскажет,
что нужно делать и куда идти.
Наш танец будет вечным, пока звучит эта музыка, пока не сменится ветер.
Иди же, моя сероглазая, иди, Неспящая-в-бездне, и не оборачивайся.
Я не буду тебя ждать, но ты знаешь, что я всегда готов к твоему приходу.
Идем, я провожу тебя до порога. Вспоминай меня там, куда ты уходишь,
вспоминай того, кто вел тебя в танце, того, кто просил тебя не бояться.
Самая долгая, самая темная ночь в году укроет нас от тех, кто ждет нас
по обе стороны от порога.
хватает меня за руки, кладет холодные ладони на плечи,
щекочет распущенными волосами лицо.
Здравствуй, Неспящая-в-бездне, и до свидания - сегодня я провожу тебя в дорогу,
да по краю по-над пропастью дойду с тобой до порога.
Хочешь, я станцую с тобой на прощание?
Приникни ко мне тонким, дрожащим то ли от жадности, то ли от холода телом,
положи тонкие пальцы в мою ладонь, и закрой глаза.
Доверься мне - ты-то знаешь, что мне можно верить.
Слышишь скрипки голых ветвей и валторны северо-восточного ветра?
Это для нас играет оркестр, это нам ритмично хлопают в ладоши дети тени.
Откинься назад - не бойся, я держу, просто двигайся в такт, музыка сама подскажет,
что нужно делать и куда идти.
Наш танец будет вечным, пока звучит эта музыка, пока не сменится ветер.
Иди же, моя сероглазая, иди, Неспящая-в-бездне, и не оборачивайся.
Я не буду тебя ждать, но ты знаешь, что я всегда готов к твоему приходу.
Идем, я провожу тебя до порога. Вспоминай меня там, куда ты уходишь,
вспоминай того, кто вел тебя в танце, того, кто просил тебя не бояться.
Самая долгая, самая темная ночь в году укроет нас от тех, кто ждет нас
по обе стороны от порога.
вторник, 14 декабря 2010
Рассказчик историй
знаешь, я видел сон, в котором я бежал по лесу
да, просто бежал всю ночь, вдыхал полной грудью прохладный воздух,
пахнущий мокрой землей и какими-то неизвестными мне цветами
и я знаю, что если бы это было на самом деле, то я давно задыхался бы и хватал
ртом клочья сумерек.
а так я просто бежал, отмерял шагами нити лесных тропинок
и было мне так хорошо...
я проснулся от того, что перебирал ногами во сне и долго не мог понять,
почему же я так радуюсь этому сну, почему я чувствую себя измененным
прошло много времени, несколько лет и еще пара месяцев,
прежде чем я осознал, что такое чувство бывает, когда бежишь
не от кого-то
не к кому-то
не зачем-то
и даже не от себя или к себе.
такое бывает, когда бежишь для себя - просто потому, что хочешь бежать.
да, просто бежал всю ночь, вдыхал полной грудью прохладный воздух,
пахнущий мокрой землей и какими-то неизвестными мне цветами
и я знаю, что если бы это было на самом деле, то я давно задыхался бы и хватал
ртом клочья сумерек.
а так я просто бежал, отмерял шагами нити лесных тропинок
и было мне так хорошо...
я проснулся от того, что перебирал ногами во сне и долго не мог понять,
почему же я так радуюсь этому сну, почему я чувствую себя измененным
прошло много времени, несколько лет и еще пара месяцев,
прежде чем я осознал, что такое чувство бывает, когда бежишь
не от кого-то
не к кому-то
не зачем-то
и даже не от себя или к себе.
такое бывает, когда бежишь для себя - просто потому, что хочешь бежать.
понедельник, 13 декабря 2010
Рассказчик историй
воскресенье, 12 декабря 2010
Рассказчик историй
Айя, айя, собираются на той
люди моей крови,
стоящие за моей спиной,
за спиной моего сердца.
Айя, айя! Выхожу на закате в степь,
собираю в узел косы,
дую в большой рог и пою протяжную песню
четырем ветрам, шестнадцати ветеркам,
ста восьми ветерочкам:
ветры, ветры мои, ветерки, ветерочки,
летите в степь, шепните ковылю,
скажите реке, напойте облакам:
я собираю большой той,
я зову на него людей моей крови,
стоящих за спиной моего сердца.
Я пою протяжную песню, освобождаю косы,
они хлещут меня по щекам, по плечам,
когда я кружусь в дикой пляске -
айя, айя, братья мои!
Айя, айя, собирайтесь на той!
Я знаю, ветры степные донесут до вас мою песню,
вы придете к моему костру, где бы вы ни были,
когда бы вы ни были,
я знаю.
Сколько раз уже моя песня собирала вас вместе?
Я жду вас. Вы придете, и снова в нашей степи
будет той.
люди моей крови,
стоящие за моей спиной,
за спиной моего сердца.
Айя, айя! Выхожу на закате в степь,
собираю в узел косы,
дую в большой рог и пою протяжную песню
четырем ветрам, шестнадцати ветеркам,
ста восьми ветерочкам:
ветры, ветры мои, ветерки, ветерочки,
летите в степь, шепните ковылю,
скажите реке, напойте облакам:
я собираю большой той,
я зову на него людей моей крови,
стоящих за спиной моего сердца.
Я пою протяжную песню, освобождаю косы,
они хлещут меня по щекам, по плечам,
когда я кружусь в дикой пляске -
айя, айя, братья мои!
Айя, айя, собирайтесь на той!
Я знаю, ветры степные донесут до вас мою песню,
вы придете к моему костру, где бы вы ни были,
когда бы вы ни были,
я знаю.
Сколько раз уже моя песня собирала вас вместе?
Я жду вас. Вы придете, и снова в нашей степи
будет той.
среда, 08 декабря 2010
Рассказчик историй
- Ллэро...
- Что, Айррэл?
- Не уходи, ллэро. Со мной что-то не так.
- Что такое, мальчик мой? Позвать Поглощающую Звуки?
- Нет, ллэро. Со мной другое. Я не знаю, что. Не уходи.
- Тебе больно? Плохо?
- Нет. Мне не плохо. Не больно. Не страшно. Мне никак. Пусто мне, ллэро. Ты останешься?
- Да, Айррэл.
- Почему так, ллэро? Мир внезапно стал таким огромным, таким красивым, а мне пусто? Я вижу намного больше, чем раньше, мне кажется, я могу увидеть все сущее, но не могу увидеть сам себя. Как будто я перестал быть частью мира, и я есть только в пустоте. Я - пустота, которую наполняет сила, ледяной сосуд для кипящей воды. Я не знаю, что со мной. Я не знаю, что с этим делать. Но мне не страшно. Я больше ничего не боюсь, ллэро.
- Ты очень устал.
- Нет. Я устал, но совсем не устал. Почему?
- Я не знаю. Там, откуда ты вернулся, все по-другому.
- Оттуда не возвращаются? Я чудовище, ллэро? Тогда я просто забыл, кто я. А потом, когда вспомнил, вдруг перестал быть тем, кем стал, и снова стал тем, кем был. А они не хотели, чтобы я возвращался, они кричали, звали меня. А я слышал, но не слушал. Я просто не слушал их, и они не смогли до меня докричаться, и ушли.
- Кто они, мальчик?
- Голоски. Те, которые зовут туда. Раз они не смогли докричаться до меня, значит, я больше не человек? Совсем не человек?
- Нет. Не так. Ты человек. Ты настоящий человек. Просто так получилось, что ты можешь их не слушать. Радуйся, Айррэл.
- Не могу. Мне не радостно. И не грустно. Я пустота.
- Неправда. Просто...
- Неважно. Просто не уходи. Я смогу привыкнуть. Ведь правда?
- Конечно. Конечно, мой мальчик.
- Что, Айррэл?
- Не уходи, ллэро. Со мной что-то не так.
- Что такое, мальчик мой? Позвать Поглощающую Звуки?
- Нет, ллэро. Со мной другое. Я не знаю, что. Не уходи.
- Тебе больно? Плохо?
- Нет. Мне не плохо. Не больно. Не страшно. Мне никак. Пусто мне, ллэро. Ты останешься?
- Да, Айррэл.
- Почему так, ллэро? Мир внезапно стал таким огромным, таким красивым, а мне пусто? Я вижу намного больше, чем раньше, мне кажется, я могу увидеть все сущее, но не могу увидеть сам себя. Как будто я перестал быть частью мира, и я есть только в пустоте. Я - пустота, которую наполняет сила, ледяной сосуд для кипящей воды. Я не знаю, что со мной. Я не знаю, что с этим делать. Но мне не страшно. Я больше ничего не боюсь, ллэро.
- Ты очень устал.
- Нет. Я устал, но совсем не устал. Почему?
- Я не знаю. Там, откуда ты вернулся, все по-другому.
- Оттуда не возвращаются? Я чудовище, ллэро? Тогда я просто забыл, кто я. А потом, когда вспомнил, вдруг перестал быть тем, кем стал, и снова стал тем, кем был. А они не хотели, чтобы я возвращался, они кричали, звали меня. А я слышал, но не слушал. Я просто не слушал их, и они не смогли до меня докричаться, и ушли.
- Кто они, мальчик?
- Голоски. Те, которые зовут туда. Раз они не смогли докричаться до меня, значит, я больше не человек? Совсем не человек?
- Нет. Не так. Ты человек. Ты настоящий человек. Просто так получилось, что ты можешь их не слушать. Радуйся, Айррэл.
- Не могу. Мне не радостно. И не грустно. Я пустота.
- Неправда. Просто...
- Неважно. Просто не уходи. Я смогу привыкнуть. Ведь правда?
- Конечно. Конечно, мой мальчик.
воскресенье, 05 декабря 2010
Рассказчик историй
Белый шелк, голубая вязь, золотые шнуры - на плечах лежат.
Сколько лет прошло, помнишь ли ты, Император,
как ты стоял перед лестницей к алтарю и молил всех богов о том,
чтобы ни разу не сбиться и не упасть на этих двуста шестнадцати ступенях?
Помнишь ли ты, как ты был младшим сыном императора,
помнишь ли ты мальчика, поправляющего воротник церемониальных несшитых одежд?
Конечно, помнишь. Ты давно научился правильно держать голову,
твои волосы скоро начнут сливаться по цвету с накидкой,
твоего лица давно не касалось солнце, но все так же вперед выдаются ключицы.
И за ширмою этих одежд я вижу все того же мальчишку,
который шел вверх по ступеням и молил всех богов сделать императора вечным.
Я был слишком молод, чтобы это запомнить, но я вижу это в твоих глазах, Император,
я вижу это в твоих глазах цвета осеннего неба, цвета отточенной стали,
цвета забвения, что укрыло своим одеялом всех, кто был близок тебе тогда.
Знаешь ли ты, Император, как я хочу увидеть тебя прежним?
Я увижу тебя тогда, не сердись, мой Император. Это всего лишь искусство.
Тебе незачем знать, из чего сделаны мои краски.
Даже больше того, тебе и не нужно знать. Пусть каждый из нас делает то, для чего он рожден.
Я напишу твой портрет. Как считаешь, тот мальчик стоил того, чтобы кто-нибудь
спустя тысячу лет увидел его в угле и свинцовых белилах?
За Императора и его Художника спасибо AlcoHoller
Сколько лет прошло, помнишь ли ты, Император,
как ты стоял перед лестницей к алтарю и молил всех богов о том,
чтобы ни разу не сбиться и не упасть на этих двуста шестнадцати ступенях?
Помнишь ли ты, как ты был младшим сыном императора,
помнишь ли ты мальчика, поправляющего воротник церемониальных несшитых одежд?
Конечно, помнишь. Ты давно научился правильно держать голову,
твои волосы скоро начнут сливаться по цвету с накидкой,
твоего лица давно не касалось солнце, но все так же вперед выдаются ключицы.
И за ширмою этих одежд я вижу все того же мальчишку,
который шел вверх по ступеням и молил всех богов сделать императора вечным.
Я был слишком молод, чтобы это запомнить, но я вижу это в твоих глазах, Император,
я вижу это в твоих глазах цвета осеннего неба, цвета отточенной стали,
цвета забвения, что укрыло своим одеялом всех, кто был близок тебе тогда.
Знаешь ли ты, Император, как я хочу увидеть тебя прежним?
Я увижу тебя тогда, не сердись, мой Император. Это всего лишь искусство.
Тебе незачем знать, из чего сделаны мои краски.
Даже больше того, тебе и не нужно знать. Пусть каждый из нас делает то, для чего он рожден.
Я напишу твой портрет. Как считаешь, тот мальчик стоил того, чтобы кто-нибудь
спустя тысячу лет увидел его в угле и свинцовых белилах?
За Императора и его Художника спасибо AlcoHoller
Рассказчик историй
Белый шелк, голубая вязь, золотые шнуры - по плечам скользят.
Перед глазами качаются бусины, голову надо держать очень прямо. Стянуты волосы.
Концы пояса должны быть строго равной длины, иначе - к несчастью.
Пояс непривычно легкий, под правой ладонью пустота неприятно холодит пальцы.
Главное - не упасть, поднимаясь по ступеням к алтарю, лишь бы не подвело колено,
лишь бы удержали ноги, лишь бы не порвался ремешок на обуви...
Еще раз проделать все движения с самого начала и до конца,
повторять слова, смешно шевеля губами - не сбиться, только б не сбиться.
Во рту сухо и губы потрескались, перед глазами пляшут мелкие черные мошки -
неужели все - от волнения? Главное - не упасть, это можно твердить, как заклинание,
но тогда упадешь непременно, лучше думать о чем-нибудь отвлеченном...
С левого плеча постоянно спадает накидка, тянет за собой несшитые одежды,
шея темная от загара, а плечи кажутся молочно-белыми, и нужно вскинуть руку,
чтобы вернуть одежды на место, а то становится видна левая ключица,
дерзко и в то же время беззащитно, словно крыло сокола-слетка, выдающаяся вперед...
Скоро будет пора, скоро откроются двери, и десятки тысяч глаз будут смотреть,
ловить каждое движение, ждать каждого шага, с замиранием сердца следить,
как бывший младший сын Императора с каждой секундой становится кем-то другим.
Лестница к алтарю - двести шестнадцать ступеней. Главное, не упасть,
и дойти до конца, и ни разу не сбиться, и тогда к десяткам тысяч глаз обратится
наследник императорского трона.
Перед глазами качаются бусины, голову надо держать очень прямо. Стянуты волосы.
Концы пояса должны быть строго равной длины, иначе - к несчастью.
Пояс непривычно легкий, под правой ладонью пустота неприятно холодит пальцы.
Главное - не упасть, поднимаясь по ступеням к алтарю, лишь бы не подвело колено,
лишь бы удержали ноги, лишь бы не порвался ремешок на обуви...
Еще раз проделать все движения с самого начала и до конца,
повторять слова, смешно шевеля губами - не сбиться, только б не сбиться.
Во рту сухо и губы потрескались, перед глазами пляшут мелкие черные мошки -
неужели все - от волнения? Главное - не упасть, это можно твердить, как заклинание,
но тогда упадешь непременно, лучше думать о чем-нибудь отвлеченном...
С левого плеча постоянно спадает накидка, тянет за собой несшитые одежды,
шея темная от загара, а плечи кажутся молочно-белыми, и нужно вскинуть руку,
чтобы вернуть одежды на место, а то становится видна левая ключица,
дерзко и в то же время беззащитно, словно крыло сокола-слетка, выдающаяся вперед...
Скоро будет пора, скоро откроются двери, и десятки тысяч глаз будут смотреть,
ловить каждое движение, ждать каждого шага, с замиранием сердца следить,
как бывший младший сын Императора с каждой секундой становится кем-то другим.
Лестница к алтарю - двести шестнадцать ступеней. Главное, не упасть,
и дойти до конца, и ни разу не сбиться, и тогда к десяткам тысяч глаз обратится
наследник императорского трона.